Марк Костров

(журнал ЮНОСТЬ №3 1991 год)

Царское правительство, посылая переселенца на новые земли, освобождало его от налогов и рекрутчины.

Посылать “сосы” и обращения к неформалам и далее передовым людям всего земного шара тебе понадобится после того, как ты укрепишься, разрастешься, отчего власти новгородские и псковские спохватятся и начнут жать вас с двух сторон, как бы между молотом и наковальней очутитесь вы. Помни и об этом, переезжая на житие в свои истоки.

Но главное, повторяю и буду повторять: если порываешь с прошлой жизнью и это у тебя серьезно, для тебя более не существует городских агломераций. Поэтому никаких обещаний и экивоков в сторону правительства и пролетариата не делай.

Живем мы в неопытной, только еще становящейся на демократические ноги стране. Так что, будущий господин фермер, твою семью впереди, если ты не уйдешь в Рдейское подполье, на материке ждут долгие годы, а может, и десятилетия становлении, путаницы и нераэберих.

Или вот как было раз - земля случилась глинистая, и я, не дорыв некий объем, соорудил в ней пещерку с дымоходом.

Коней же попытайся найти сам. Однажды мне встретились две полудиких белых лошади, как бы теперь уже снова лошади Пржевальского, отпущенные на свободу одним сердобольным председателем, не пожелавшим тружениц сдавать на мясокомбинат. Был случай еще, когда не поенные после Первомая бычки, сговорившись, навалились на ограду, чтобы потом разбрестись по всему Полистовью. Может, вам доведется встретиться с их потомством?

Конечно, в дальнейшем тебе будет нужен и трактор. Мне кажется, от этого никуда ты не денешься. Тогда, если ты по этому вопросу со мной согласен, подбери их, согласно отметок на карте: Т-25 завяз в болоте за Карабинцем, комбайн стоит у Большого Городища, еще один трактор, забыл его марку, ржавеет за островом Кокачево. Говорят, лежит за Рдейским озером, за Карлашанской Ситой самолет, но его сможет тебе указать Геннадий, последний могикан из деревни Высокое.

Для летних передвижений тебе понадобятся болотоступы, их фотографии напечатаны в “Ветре странствий” и “На суше и на море”, и главным образом болотоход - мотоциклетный мотор, помещенный среди огромных кировских и туполевских полунадутых камер численностью в шесть штук. Тогда тебе черт не страшен. По топям такое сооружение может продвигаться и вплавь. Болотоход отлично перемещается и в снегах, но к зиме тебе неплохо будет запастись и лыжами. Кроме того, если срубить дом тебе самому будет не под силу, зимой с помощью трактора ты перевезешь из любой заброшенной деревни по окружности Болота или с забытых людьми островов выбранный по своему вкусу сруб. Мой тебе совет - большими размерами домов первоначально не увлекайся.

Помнить о множественности мнений ты все же должен. И жить далее, исходя из многопартийности, - иначе диктатура, иначе тупик. То есть каждый островок - самостоятельная, по душе тебе подходящая жизнь. У кого-то трактор, у кого-то бензопила, а у кого-то, как у меня, лопата. При Рдейском озере поселенцы пусть восстановят монастырь - собор его величиною с новгородскую Софию, с четырьмя куполами вокруг центрального, с березами на крыше, где даже я как-то нашел два подосиновика, - сохранился отлично. Четыре же самодельных кирпичных заводика неподалеку придется восстанавливать заново. Только земляные холмики указывают их местонахождение.

Но продолжаю о ягоде-клюкве. Если найдешь в себе силы отправлять ее с ухошинского или ручьевского аэродромчика на материк, к примеру, в Одессу, там и двадцать неконвертируемых рубликов отвалит тебе, чертыхаясь, горожанин. Ты же не обращай внимания на его ругань - настала пора щипать сельчанину и гегемона. Еще раз повторяю: меньше всего о нем думай - все придет в равновесие, все утрясется само собой при внедрении в нашу жизнь многопартийной системы, “строя цивилизованных кооператоров”, децентрализации и свободного рынка с его безработицей и продажей земли, кому хошь. Хоть монополиям или новым помещикам - все потом придет в норму.

У меня даже предусмотрена для коммунистов группа пустующих, окруженных топями островов. Так что огораживать марксистский архипелаг, как мне советовали некоторые “левые”, колючей проволокой необязательно. Да и бесконечную вендетту когда-то надо же кончать! Пусть там, на этих островах (среди них есть наверняка идейные, чистые люди), и строят новый модуль из веточек-щепочек нетоталитарного социализма-коммунизма.

Как-то в своих скитаниях по Рдейскому краю на Мокром острове (есть вот такие места на Болоте, к которым почему-то подходишь с опаской) случилась странная встреча. Возвышенность хоть и была выше Болота на полметра, но вся и в самом деле мокрая - в ямах, провалах, сочилась водою, и негде было стать на привал. Я решил, хотя дело клонилось к вечеру, покинуть ее. Не оставляло чувство, что кто-то следит за мной. Уже на выходе, на мысу острова, оставалось каких-то десять метров до мхов, вдруг треснул над головой сучок... Я поднял голову: на меня с лохматого старого дуба смотрели человечьи глаза. Я оцепенело глядел в их круглые немигающие зрачки. Вдруг существо как-то странно пискнуло, переметнулось с сучка на сучок, закачалось на одной руке и исчезло.

И только в городе все прояснилось: несколько обезьян сбежали от ученых, которые занимались их акклиматизацией в Псковской области. Приживутся ли они самостоятельно на островах? Как перенесут зиму?

Зато с какой радостью встретил я на другой день на огромном плоском острове пастухов-молодоженов, слушал их человечью скороговорку! Плечом к плечу стояли муж и жена около вагончика. Он - курчавый, похожий на Пушкина, она - голубоглазая, тоненькая.

Они со станции Локня. Решили не дожидаться квартиры от государства, присмотрели домик, теперь вот пасут телят от совхоза. Они очень довольны своим медовым месяцем.

Для начинающих, насмотревшихся “Сельского часа” экзальтированных горожан я бы рекомендовал что-нибудь недалекое от цивилизации. Куда можно легко добраться, и если не понравится группе трудное на первых порах житие, если от необычных забот придет скорое разочарование, так же легко поселенец мог бы выбраться на материк. Таких новин в Полистовье несколько. Например, “Две титьки” - два островка, словно огромная великанша когда-то рухнула навзничь и почти вся скрылась подо мхом.

Зимой, помню, шел я мимо них в сторону Межника, и вдруг прихватило сердце. Огромное сосновое корневище на месте соска дыбилось к небу, под ним я жег костер, жмурясь на мартовском солнце. А воды для чая набирал и набирал не снеговой, а из живого милого ключика, что тек не замерзая меж двумя холмами, впадая сверкающей ленточкой в то место, где межножью у великанши быть, - в Роговское озеро. Еще помню, отойдя, отдохнув, три дня до этого ночевал где попало, бросил в промоину блесенку и выдернул из нее мяток красноперых окуней на уху. Позже мне жихари Фрюнина, деревеньки в четырех километрах от ручейка, расскажут о целебности его вод, о том, что они иногда для самовара нет-нет да и сбегают за его кристальной водицей.

Другое поселение для начинающих новичков, хотя и в восьми километрах по прямой от Фрюнина-Замошья (автобус от Холма), но уже в Псковской области. До Гоголева от Локни (железная дорога) вы также доберетесь на автомашине, может, и до Язвов доедете, а далее черной, налитой до краев вязкой дорогой побредете на Свинаево - огромный, по сравнению с Шорухайскими титьками, два на километр остров. Там когда-то была утлая деревенька Свинаево, а теперь стоит только чей-то вагончик с печкой, как подвесками на люстре, весь усыпанный ласточкиными гнездами. Их понять можно: жили не тужили при домах и сараях, и вдруг Родины не стало, вот они и облепили стены последней сараюшки своими постройками.

Когда-то, после разгрома деревни, пасли в этих местах скот, теперь вот осталась от тех времен аллея медноствольных, тысячелетних осин и на унавоженной, раскопыченной земле ковры удивленно раскрытых глазищ белых ромашек. И еще в полукилометре от вагончика в сторону захода на озера Долгое и Круглое наткнулся я на огромный угловатый камень якобы, по слухам, метеоритного происхождения, но постепенно весь обколотый жителями округи для своих кремнеорганических нужд.

Ты заметил, мой будущий переселенец, что я стараюсь предлагать места обязательно при воде, но не только для того, чтобы в трудные минуты, дни становления на новом месте вас выручала невеликая рыбка, как это было со мною на острове Межник, а и для разнообразия жизни и отдыха в Рдейской Чисти. Хотя бы для того, чтобы ты со своею семьею мог покататься на лодочке по своему закатному озерку.

С Межником же получилось так, что однажды после пары статей Ильи Фонякова в “Литературке” в защиту моей изобретательской деятельности мне пришлось из Новгорода бежать, и я целый год прожил на Болоте, в первые весенние месяцы, пока не нарос огород, питаясь в основном окунями, ну и еще сморчками, которые росли только под одним кустом. Ставил в протоке между озерами Межник и Русское мережу, и рыба вваливалась в нее в изобилии. Вот бы какому-то бобылю поселиться на Гормыльке, крошечном в полсотку островке при моем заколе! Кто-то будет заниматься на ближайших островах животноводством, кто-то землепашеством, может, тем и другим вместе, кто как пожелает, а ты бы снабжал их зиму и лето из незамерзающего, как Гольфстрим, ручья фосфором. И тот же остров Межник в получасе ходьбы от Гормылька.

И еще прошу - будешь строить изобку на Гормыльке, заводить невеликий огородец при ней, не руби сосны вокруг себя и Межницкого озера. За южным обрезом его вод, в полукилометре от берега, есть бор, вот с него и возьми два десятка полноценных стволов. Уж как-нибудь стрелюй их зимой или займи коня в Ратче - деревеньке в пяти часах ходу от твоего пупыря. Там еще теплится жизнь и на “три дымка” имеется шесть полудиких лошадок. Так, на всякий случаи держат их сельчане: вдруг заваруха какая заварится на Руси, а то, может, и вообще на всем земном шаре?

Об этом кусочке землицы ты можешь порасспросить у Дуси и Васи Горавецких. Они-то и рассказали мне, что холмик не терпит одиночных поселян - ему подавай семейную парочку. Оказывается, и острова на Болоте имеют каждый свой характер.

До деревеньки Веряжа, где живут вышеуказанные жихари, всего час ходу от Осинника. У них ты даже сможешь купить молока и меда, а в дальнейшем, укрепившись, разжиться и пчелиным роем - колодцы у веряжцев старинные, из длинных долбленых бревен. Но имей в виду: данные мои 1986 года, в то время там жило всего три семьи - сестры Александрихи, Никник с Нянькой и вот Горавецкие, все люди пожилого возраста. Если же их не будет в деревне - окрестные сельчане стараются, как мы, например, из голодного Новгорода в Ленинград, в свою очередь, далее перебраться в Цевло, - то тогда сможете купить за бесценок срубы домов. Да, чуть не забыл еще: за островом, по левую руку Странницы, двигаясь вверх по течению, в одном из заливчиков встретите вы изобку с полусгнившими сетями, такую таинственную и замшелую, нечто кержацко-староверское, что об этом шалаше ничего не знают даже супруги Горавецкие. В ней, может, на первое время ты и поселишься...

Если же вам захочется простору, советую вам зацепиться за западный берег Полисто. Там, где начинается река Полисть, севернее покинутой людьми деревни Шипово, приткнулся к самому берегу окруженный с тыла каналом и клюквенными болотцами, покрытый шелковистой травой-муравой с редкими сорокалетними березами, гектаров на пять бугор по названию Брежний. То есть то, что надо однодворцу. Напротив него, на восточной стороне стоят полистовские Ручьи с аэродромчиком и магазином. Правда, не могу сказать, что можно будет здесь купить, ибо борьба за трезвость полностью подорвала сельскую выручку в торговле. Ламповых стекол если? Их завезено было еще после первой мировой войны, когда существовала дорога в эти края, десяток тысяч и все каких-то царских, небьющихся. Нынешние завозы товаров нерегулярными “аннушками” очень и очень мизерны. Может, осенью вам и удастся мешок муки выпросить, но лучше надеяться на лодку и поселок Цевло, в котором последние годы установлены в магазине пока еще бесталонные хлебные дни.

Канал же, Шиповский канал, огромными стволами черного леса - ольхой и осиной, почти смыкается в верхах, и в тихих водах его удивленные щуки, ворочаясь под килем вашей байдарки, неохотно уступают первопроходцу путь. Вряд ли по нему когда-то плавали туристы - он через 12-15 километров, немного не дотянув до речки, впадающей в озеро Деревянец, кончается. По рассказам старожилов, по каналу, еще до быстрых колес, предполагалось освоить, через Ашевку, Сороть и Великую, путь из Новгорода в Псков, а если быть стратегичнее - путь из наших новгородских варяг в их прибалтийские.

А ведь наступит, дорогие поселенцы, такое время, и скоро наступит, и придется полистовчанину вернуться к речным путям, и дело не только в энергетическом кризисе - не вечно же вы будете жить замкнуто, обустроитесь, поднимете экономику, чтобы вновь глянуть на мир божий. И тогда, господа, воды Полистовья будут к вашим услугам. Например, по Хлавице вы поплывете на юг, чтоб через Западную Двину попасть в Днепр и далее в “греки”; по Полисти и Порусье - на север; захочется вам попасть в тупиковую Вологодскую губернию - пожалуйста, в вашем распоряжении речка Шульга. В Персию - тоже можно пробраться через Ильмень и Мсту.

А где еще я бы рекомендовал моим подопечным пристать к берегу, - конечно, в “Америке”. Так называют довоенный американский вагончик, настолько давно оставленный иностранными специалистами, что он весь вокруг себя пророс шестидесятилетними елями. и его уже никому не сдвинуть с места. Как разыскать его, вам расскажут глодовцы, подобревшие после подарка. Главный ориентир “Америки” - она находится в километре от брошенной сельчанином в семидесятых годах, но сохранившейся вполне справными домами до сих пор деревни Вороново. Даже библиотеку, как это принято на Болоте, если отчеты требовались летом, не сожгли, а свалили на чердак покинутого магазина.

Ох уж эти сожжения! Однажды шлепал болотоступами по мхам, под вечер потянуло гарью, запорхали над багульниками полуобгоревшие листочки: деревня Груховка в срочном порядке укрупнялась и для отчета - летом же не вывезешь макулатуру на материк, - списанные книги жгли. Я не думал, что могут одинаково хорошо гореть Лев и Алексей Толстые, Юлиан Семенов и глазуновские репродукции, Достоевский и Бабаевский - все с одинаковым безразличием и усердием пожирал огонь. Даже шестую статью Конституции и Устав КПСС. И это в то строгое время!

Поэтому я не знаю, что вам по линии духовности и посоветовать. Все же какие-то раритеты захватить с собою надо.

Не забудьте про опыт предков: восстановите в памяти их советы по изготовлению верш, рубке домов, рытью колодцев. Помню, когда я однажды жил в одиночестве целый год на острове Межник, огромного труда, оступаясь и обжигаясь, стоило мне осваивать эти работы с нуля.

Ну и неплохо бы уговорить на жительство в Крае какую-нибудь травную исцелительницу, и если бы она была еще и одновременно повитухой...

Теперь о восточной части болота, куда можно попасть только через Старую Руссу. Главным в этих местах, конечно, будет Рдейский монастырь, который можно еще восстановить. Рдейская обитель (первое упоминание в летописях - 1666 год), Рдейский край, Рдейское озеро - топонимическая цепочка, до которой можно добраться с разных точек асфальта “Русса - Холм - Подбережье”. Это деревни Наволоки, Жемчугово, Чекуново, Пустыньки и главным образом Новички, откуда ближе всего до монастыря.

Стоит он на песчаном полуострове, и все еще прочно, несмотря на семьдесят лет господства атеистов. Внутри советую для поселения выбрать не алтарь, где пастухи и туристы жгут костры, а келью Голубушки; конечно, придется убрать костыли, вбитые в стену, на которых когда-то партизаны распяли блаженную монашенку. У монашенки и после того, как монастырь переделали в хлев для колхозных нетелей, сохранилась с дореволюционных времен странная привычка - продолжать питаться хоть раз в месяц, но чтоб белым хлебом, - немцы и поймали ее на этот “крючок”, на эту приманку: она дважды за батон указывала фашистам, где прячутся партизаны.

Прежде чем обосноваться в монастыре, вы, презрев шипение сотен змей в подвале, чтобы их изгнать, разложите в нем костер, а на черепа, что будут глазеть на вас со всех углов, не обращайте внимания. В последние годы - годы вырождения советского человека, да, наверное, и не только советского, появились в округе гробокопатели. Копатели-манкурты, они без смущении и угрызений в резиновых перчатках роются в могилах своих дедов, а их обобранные черепа разбрасывают по подвалам и полуподвалам. Вчера щипали на растопку иконы, сегодня дошло дело до щипцов-золотозубцев.

Но прежде чем войти к Голубушке, вам придется пересечь огромную церковную залу. Потолок ее теряется где-то в сумеречных верхах, за мраморным осыпающимся иконостасом гукают таинственно голуби, на фреске среди своих иуд и апостолов сидит, задумавшись, Христос. Какой-то товарищ, упражняясь в стрельбе по неподвижной мишени, всадил в его лоб жакан, три вмятины поменьше роятся около сердца, и покачивается на огромной люстровой цепи в центре купола, поскрипывая костями, скелет. Про него рассказывают разные легенды: мол, это тракторист, он еще в далекие времена “завязил” трактор в болотах, кстати, выхлопная труба ЧТЗ до сих пор еще видна за холмом. Другая байка - два пьянчужки-охотника, те, что стреляли в Христа, заспорили у костра в алтаре, есть ли Бог на свете, матюгались на его счет, вдруг налетел ураган-смерч в выбитые окна, цепь качнулась да и зацепила люстровым крюком за новую рубаху одного спорщика, сдернула его с алтаря, закачала до смерти...

И вообще монастырь очень сенсорен. Спокойно могут спать в нем ночами разве что люди с чистой совестью.

Ну а покровитель обители - Афанасьюшка, могилу которого периодически в прошлые годы разрывали по линии борьбы с “мракобесием” холмские комсомольцы.

Край же словно повернулся к нам передом: из чащоб на тропу полез белый гриб, утки теперь впереди нас взлетали в таком изобилии, что писатель поминутно вскидывал ружье, и после выстрелов мы долго ждали падения дичи к нашим ногам. Поляны черники, брусники, на лесоповалах - малины сменяли друг друга. Только подумаешь: “Нет картошки”, - как у кем-то оставленного кострища, пожалуйста, лежит горка...

Но возвращаюсь в сегодняшние дни. Если вы захотите забелить в монастыре настенные надписи, может, кроме только одной надписи: “Полюби эту вечность болот: никогда не иссякнет их мощь”, - вам придется с ломопрощупывателем в руке сделать на юг от могилки сто тридцать маленьких шажков, чтобы наткнуться на доски ямы, где когда-то, еще до крепостного права, была заложена на гашение известь.

“Все медленно, не спеша должно происходить в этом мире, тогда толк будет”, - внушал мне бывший пономарь здешних мест Иван Иванович Грозный - антипод организатора первых “органов госбезопасности” на Руси. Он же мне рассказал и о тайнике.

Вы в Рдейском крае должны думать в первую очередь о своей семейной крепкой ячейке. Плюйте, не устану это повторять, на Метрополию, живите на своих островах для детей и внуков, где без контроля со стороны внешних сил будете делать все, что подскажут вам ваша сметка, ваше трудолюбие и ваш природный ум. Если он за годы не выветрился, не рассосался в ваших извилинах под влиянием обстоятельств.

Без женщин обосновываться на Болоте не советую. И дело не только в том, о чем мы с вами подумали, но и огород будет держаться на женщине, на первых порах коза, а позже корова, вечерняя песня на закате, да и просто разговор по душам о будущей жизни в крае, о дитяти, который вот-вот у нее появится, и надо накопить яичек для повитухи, позже добыть конвертируемой валюты для разных изделий, а не только для сосок, ведь Полистовские острова тоже не резиновые.

Позже серьги-клипсы для лодочки-невесты понадобятся. Для сына джинсы... Вот тогда и потекут за обрез Рдейского края в заплутавшуюся страну ручейки топленого русского масла, раз оно с Русского озера, обозы баранины и ящики с клюквой-веснянкой. Может, даже за рубли на первых порах, скорее всего по принципу бартерной торговли - товар - товар.

До поры, естественно; потом все встанет на свои места, главное, внедрить снова в стране, как это давно утвердилось во всем мире, оправдавшее себя слово “МОЕ!”. Как это было сто, тысячу, миллион лет назад: моя пещера, мой горшок с медом, мои жены или мужья - мое, мое, мое!

И предпоследнее в моих опусах: для защиты своего края все-таки придется послать одного парня от десяти - пятнадцати дворов в дружину “имени Соловья-разбойника”, хотя бы пусть символически он защищает свою родину от разных внешних скуратовцев-спецназовцев. Другой сын пусть окончит агрономические курсы: говорят, в Литве уже есть техникум по выпуску фермеров широкого профиля. Именно широкого, потому что в Крае крестьянину придется делать все самому: ремонтировать технику, токарить, пахать-сеять-убирать, налаживать передачи “Маяка” или “Голоса Америки”. Дочкам же советую учиться на фельдшериц или учительниц, а главное, поскорее и побольше чтоб рожали детишек. Крестить же вы их будете в православной церкви в Рдейском монастыре. И конечно, автоматически, как только окрепнет экономика края, сами собой появятся на Болоте сказители и песенники, художники по росписям печей и фресок, резчики наличников и так далее... То есть красота и искусство войдут в ваше сознание. Один только вид с вершины монастыря, просторы и красоты, раскинувшиеся окрест: синие озера, как уснувшие ежики острова, стальные ленты извивающихся рек и речушек, и все это на темно-зеленой земле болот - подтолкнет вас к различным выражениям вашей души. Может, кто-то из вас, а скорее всего ваши внуки, примутся и за эпос о судьбинах Рдейской Чисти.

Говорят, они даже проложили на деревянных поленьях одну рельсину, куда-то в сторону от главного пути, уже для велосипеда, и представляете, их действия остались безнаказанными - настолько дик и заброшен сегодняшний Рдейский край. Даже часовые стрелки жители не переставляют согласно указаниям центра - живут своими законами, и никто их не тревожит. Это еще раз говорит в пользу вашего переселения на Болота.

Пусть конвертируемую валюту ищет молодежь, мне бы пробраться в эту тишь и несуету и пожить внутри нее без телевизора и радиоприемников, без споров между “Огоньком” и “Литературной Россией” целое лето, а может, и часть осени, вырыть в сухих берегах землянку, питаться рыбой, грибами, ягодами и, испытав блесенку по перволедью, только тогда выйти на материк: “Здравствуйте!”

Новгород